Мы играли на гитаре рок-н-ролл,
Были вольными как в небе чистом птицы,
Накрывали новогодний щедро стол,
Вслух читали запрещенные страницы.

Ночи часто проводили под луной,
Рвали в поле для любимых васильки,
Восхищались соловьём… и тишиной,
Заплывали часто-часто «за буйки».

Вслух «болели» за футбол и за хоккей,
Им прощали все ошибки и грехи,
Презирали, кто выкрикивал «о’кей»,
В долг давали свои песни и стихи.

Мы гордились, что живём в СССР,
Кайфовали от величия страны,
Знали, что дрожит от страха «сер» –
Ужасаясь мощью нашей «сатаны».

Что наделали братишка мы с тобой,
Доверяясь брехунам и болтунам,
Учинили силы чёрные разбой –
Чтоб молились мы заморским колдунам.

Только рано налетело воронье,
И устроилось на спинах пировать,
Мы осилим всё заморское враньё –
Будем жить и будем снова, кайфовать.

По пыльной дороге поэты идут
И тяжкое бремя с собою несут…
В котомке у них за спиной ураганы,
Застывшие вехи и дальние страны…
Любовные пылкие нежные страсти,
Тщеславье, упрямство, другие напасти…
Чванливые горькие вялые перцы,
Слащавые, пудру видавшие герцы…
Уснувшие в мраморе гордые строки,
Гонимые прочь вековые пороки…
Их рифмы, порою, бывают убоги,
Увы, но они же не славные боги…
Они подметают гнилые дороги,
Они санитары, они, нет, не боги…

По пыльной дороге солдаты идут
И тяжкое бремя с собою несут…
Пропитаны потом у них гимнастерки
Разорваны страхом и болью пилотки…
В глазах обреченность и дикий огонь,
Ревущий и бьющий копытом как конь…
За ними мосты, обожженные ставни,
Горевшие волжские черные плавни…
Забыты дома и любимые лица,
Весеннее небо и певчая птица…
Европа их ждет, впереди испытанье,
Кровь будет ещё и будет страданье…
Солдаты всегда подметают дороги,
Они санитары, они, нет, не боги…

По пыльной дороге актёры идут
И тяжкое бремя с собою несут…
Улыбки, подмостки, кафтаны и грим,
Овации в зале и розовый дым…
Поклоны, восторг, беснованье толпы
И алые розы, а с ними шипы…
Как часто они умирают шутя
И плачут во сне как младое дитя…
Пытаются правду ото лжи отделить,
Заблудшие души примером целить…
Играют они мудрецов и глупцов,
Ревнивых мужей и наивных юнцов…
Актеры всегда пыль сметают с дороги,
Они санитары, они, нет, не боги…

По пыльной дороге идут педагоги,
Ну, кто же они? Живые, иль боги…
Что им уготовила злая судьба:
Признанье и славу, иль участь раба…
Несут они людям огонь просвещенья,
Чтоб дети не знали пути развращенья…
Пытаются тайны планет приоткрыть,
Истории гнойные язвы все вскрыть...
Невежество прочь изгоняют метлой,
Чтоб жизнь не была сплошной кабалой…
Они своё сердце сжигают во тьме,
Чтоб нам не ходить в заморском ярме…
«Соринки» все прочь удаляя с дороги –
Идут педагоги, они, нет, не боги.

Не ведая пыли, не зная дороги,
Парят в небесах величавые боги…
Давно по земле не ступали они,
Бессмертье, надменно взирает на дни…
Для них воздвигаем мы дивные храмы,
Там гимны поют, но бывают и драмы…
Грехи, отпуская всевышней рукой –
Они утешают, вселяют покой…
Кто люди для них? Солдаты, актёры?
Они небожители, они режиссеры…
Но разве б они назывались богами –
Когда бы ни славили мы их слогами…
Великий Олимп, могучие Боги –
Вы нам помогите расчистить дороги.

Все девчонки прекрасны! Боже!
Они лучшие дети твои!
На цветы они все похожи
И цветут во имя любви!

На принцесс они все похожи!
Устоять не хватает сил.
О, Творец! Мы с тобою так схожи.
В рабстве тот, кто любовь вкусил.

Им во славу: стихи и песни!
По ночам мы не спим. Поём!
Без корысти, тщеславия, лести,
Что имеем, всё им отдаём.

И коня и седло, и царство,
И звезды с позолотой свет.
Всё земное, что есть богатство…
Чтоб одна! До скончания лет!

О, Господь! Если всё и сначала…
Ты прими сейчас мой совет.
Жизнь, что вновь отойдёт с причала –
Пусть несёт и любовь, и свет!

Так далека. И так близка.
Печаль моя. Моя тоска.
Порочный блеск кошачьих глаз
И когти, когти, как алмаз.

Ты femme fatale. Ты рок земной,
Но, что поделаешь с тобой…
Порой бездушна, как луна.
А за любовь! Всегда до дна.

Ты тайн великих океан,
А руки, словно лес лиан,
Не отпускают, не дают,
Сирены в том лесу поют.

Погибнет путник от красы,
Испив глоток твоей росы.
От силы страшной ведовской –
Исчезнуть может род мужской.

Ты femme fatale. Ты страсть и плоть.
Безумство создал сам Господь!
Ты femme fatale. И в этом суть.
Такая есть. Такой и будь.

Как всем нам обидно, что мы покидаем,
Что мы покидаем, Россия, тебя…
Что мы умираем, мы все умираем,
Что мы умираем безумно скорбя.

Как всем нам обидно, Россия, обидно,
Что здесь мы чужие. Чужие теперь…
Нас больше не слышно, нас больше не видно,
Нам всем так обидно… Обидно, поверь.

Мы загнаны в угол, мы «дети чужбины»,
Мы жизнь прожигает в трактирах гнилых.
Но, ночью, нам снятся: овраги, ложбины,
Что ты нас, Россия, вновь ждёшь удалых.

Что ты нас обнимешь, нас всех приласкаешь,
Что впредь не подаришь кровавый рассвет,
Что молишься ты, что грехи отпускаешь…
Какой же, Россия, ты дашь нам ответ.

Твои мы, Россия, сыночки и дочки.
Тебя мы любили, любили как мать.
Мы нервы твои, твои лепесточки,
Мы отдали б всё, чтоб тебя понимать…

Вулкан безумства, знак отличья,
Могучий чан, где бродит кровь,
Душевный всплеск, цветок величья –
Всё это, кажется, любовь.

Царица в золотом обличье,
Всегда цветущая Весна,
Порывы, рвущие приличье,
Хмельные чары ведуна.

Ночные звёзды на ладони,
Всегда наивные стихи,
Мечты, как в полумраке кони –
Великодушны и тихи.

Какое счастье, погрузится –
В круговорот бездонных чувств,
И ярким светом отразиться –
В сиянии земных искусств.

Вулкан безумства, знак отличья,
Могучий чан, где бродит кровь,
Душевный всплеск, цветок величья,
О, ты прекрасная любовь!

Я видел слёзы на глазах,
У тех, кто час назад –
Творил разбой.
Но вот, теперь передо мной,
Они стоят гуртом ягнят.
Надменный вид и злой язык –
Поник и стих.
Как будто я для них мясник,
А не глаголю правый стих.
Как будто где-то в небесах –
Гремит гроза.
И разрывается душа,
Под страшный вой и рев сирен.
Как будто жизнь не жизнь,
А плен…
Как будто сумраки и тлен –
Есть их удел.
А перемены и рассвет,
Горячий день и солнца свет,
И откровенья, и завет –
Всё это вечности запрет.
Какой же бред.
Как страшно –
Быть лишь пустотой,
Вчерашней падшею звездой,
Забытым сваленным крестом,
Из дома выгнанным котом…
Что впереди? Что ждёт потом?
Я видел слёзы на глазах,
У тех, кто полчаса назад –
Творил разбой.
Пусть не пророк, а лишь поэт,
Но голос мой – летит стрелой:
И над Москвой, и над Невой,
И над поверженной стеной.
Забыв покой…

Вечер. Под вздохи умниц –
Пишет стихи апрель.
Дождь с почерневших улиц –
Смоет зимы пастель.

Где-то, совсем несмело –
Первый пробьётся лист.
Ярко и очумело –
Птичий прольётся свист.

Жизнь будет снова править
И созывать балы.
Будет Весна муравить,
В цвет наряжать сады.

Будут не сметь зарницы,
Гнать поцелуи прочь.
Рифмы найдя страницы,
Смехом разбудят ночь…

Вечер. Под вздохи умниц –
Пишет стихи апрель,
А на просторах улиц –
Льёт свою песнь свирель.

Может быть, когда-нибудь –
Мы восстанем с тобою из пепла,
Чтоб пройти жизни путь,
Распуститься весною, как верба.

Мы не знаем. Когда и зачем?
Кто приходит. Великая тайна.
Непонятно зачем, и кто с чем.
Кому «вира», кому снова «майна».

Рок, Господь или разум Небес –
Создал жизнь, и её отбирает.
Кто-то канул, а кто-то воскрес,
И друзей у костра собирает.

Бесполезно гадать. Нам не понять.
Не понять, как Вселенная дышит.
Жизнь, как дар. И это принять.
А как жить? Каждый сам пишет.

Коль назовут меня поэтом –
То буду рад познать века.
А может тенью с лунным светом –
Растаю как весной снега.

Я буду рад слезам и вздохам,
Улыбкам и проклятьем тех,
Кто по слогам, по малым крохам –
Из бездны лет простит сей грех.

Удел поэта очень скромен –
Зажечь лучиной огоньки.
Но он ужасно непреклонен –
Рвёт душу в муках на куски.

Кого клянут, кого лишь хвалят,
Кому на веке пьедестал…
Но рифмы. Рифмы не слукавят –
Когда ты жизнь свою им дал.